Так прошло семь часов.

В штабе планетарной обороны царило тихое напряжение, кутерьма первого часа рассеялась, ничего не происходило.

Следя за возней старших офицеров, Амбал-3997 потел и думал о женщинах. Ему было безумно скучно и жарко, помещение плохо вентилировалось, и время увольнения, которое он не смог догулять, подошло к концу двадцать минут назад. Паршивая паго́та. Выпить-то Амбал-3997 успел, но по девочкам не прошелся. Плохо. Впрочем, профессиональный солдат не может всерьез жаловаться на такие неудобства.

Взгляд серых глаз вновь прилип к заду госпожи Тюльпан – хоть какая-то услада в это беспокойное время. Сама обладательница чудесных изгибов беседовала с генералами на отвлеченные темы. Все иные давно закончились.

В отличие от большинства штабных Амбал-3997 носил боевую броню повышенной защиты со встроенными сервоприводами, системой медицинской стимуляции организма и прыжковым ранцем. Эту модель Корпорация поставляла на вооружение элитных частей своей армии, тогда как простые солдатики обходились «картонными» бронежилетами и «керамическими» касками. Думая об этом, Амбал-3997 улыбался, ибо хорошо помнил времена, когда сам бегал в «картоне».

Вооружен он тоже был отменно, все оружие, которым его снабжали надмо́зги из отдела передовых разработок, являлось экспериментальным и поддерживало использование арканы. В последнее время Корпорация сильно нажимала на развитие оной у своих солдат.

– Спасибо, что не курите, – уже в третий раз произнес штабной офицер, глядя на стеклянную трубочку в пальцах Амбала-3997.

– Рад стараться, – ответил тот перед очередной затяжкой.

Офицерик ходил в старших лейтенантах, а Амбал-3997 выше сержанта так и не поднялся, но три красных бутона над сержантскими лычками значили принадлежность к особой подгруппе и подразумевали привилегии. Личная охрана и, по совместительству, ученики госпожи Тюльпан, боевики Корпорации со способностями к применению арканы.

– За мной.

Голос непосредственного начальства заставил щелчком отбросить пустую трубочку и поймать брошенные ножны с мечом. Госпожа Тюльпан накинула красный кожаный плащ, который всегда носила, и жестом приказала вернуть ей оружие. Она любила красный цвет, красными помимо плаща были ее сапоги на шпильках, ногти, губы, ножны и рукоятка ее меча, красным был тюльпан, вытатуированный на ее крестце.

– Мы воюем или нет?

– Он нас маринует, знает, что мы ждем, потому и не торопится. Поганый характер Лема́на не изменился.

Вместе сержант и его командир поднялись на поверхность луны и погрузились на скоростной шаттл, который понесся к вратам. Сидеть в духоте подземелья госпоже Тюльпан опостылело, лучше подождать на открытом воздухе.

Кроме нее и Амбала-3997 на борту находилось все подразделение «Белоглазок», как их называли другие солдаты. В основном оно состояло из гуманоидов, но и несколько негуман затесалось. Обычно же Корпорация старалась составлять свои военные подразделения из существ, близких по телесному строению и габаритам; особой популярностью пользовались люди.

Ближайшие оборонительные позиции терялись на горизонте, но в непосредственной близости от врат образовалась пустыня. Хотя не они одни решились приблизиться. Когда шаттл опустился, внизу его уже ждал Преподобный.

Трудно было точно определить его видовую принадлежность, хотя точно было одно: Преподобный напоминал человека. Почти восемь метров ростом, с непропорционально длинными руками и короткими ногами, он имел необъятной ширины грудь и длинные кудрявые волосы, ниспадавшие на плечи. Подбородком Преподобного можно было раскалывать континенты, а глаза скрывались за мутноватыми стеклышками. Гигант носил черную куртку на молнии, похожую на панаму шляпу, неброские брюки и ботинки. В руке Преподобный сжимал большую книгу.

– Что? – переспросил гигант.

– Я говорю: какими судьбами в центральный офис? – повторила госпожа Тюльпан, когда двигатели шаттла сбавили обороты и перестали реветь.

– Был вызван перед началом душеспасительной миссии на окраины сектора. Что-то важное?

– А ты не знаешь?! – поразилась госпожа Тюльпан. – В мирах Корпорации был замечен Леман, который двигается прямиком сюда. Мы с тобой должны его остановить, если этот говнюк начнет буянить.

Твердое лицо Преподобного ничего не выражало, а его тело пребывало в состоянии полнейшей неподвижности. В такие минуты гигант казался статуей, и порой на него садились ничего не подозревавшие птицы.

– Это может быть проблематично, – молвил он наконец. – Я не хотел бы враждовать с ним.

– Дрейфишь?

– Каос Магн, или Леман, как ты изволишь именовать его, мне симпатичен, наши теологические дискуссии всегда были в высшей степени содержательными.

– Самая унылая фраза во всей бесконечной множественности вероятностей, – прокомментировала госпожа Тюльпан. – Ты всегда был таким скучным со своей религией.

Вместо ответа Преподобный вновь обратился статуей, и стало ясно, что сеанс общения завершен. Вскоре к ним приблизился сержант.

– Госпожа.

– Чего тебе?

– Из штаба просят вернуться.

– Плевать. Ждем дальше.

В связи с чрезвычайной ситуацией движение луны Кегас было приостановлено по решению совета директоров, и теперь на половине ее царил непрекращающийся день. Посему, когда госпоже Тюльпан надоело просто сидеть и ждать, она залезла на раскалившийся корпус шаттла, разделась и стала принимать солнечные ванны.

Периодически Амбал-3997 вызывался к ней, дабы исполнять ответственную миссию по втиранию масла в нежную как бархат кожу и массажу горячего тела.

Остававшиеся на земле солдаты украдкой посмеивались, но когда старший возвращался, резко надевали каменные маски. Несмотря на жесткую корпоративную этику, среди солдат начальство Корпорации допускало вольности в вопросах соблюдения субординации. Иными словами, Амбал-3997 мог сломать все, что ломалось, любому подчиненному в принципе, и хотя в бою он был надежнее гранита, в личном обращении легко проявлял беспощадность электрической мясорубки.

– Зархо́дос, отставить!

– А что, сержант, он же не реагирует! – разулыбался солдат, чья монументальная тупость была сравнима лишь с боевыми навыками в стрессовых ситуациях.

Последнее время он развлекался тем, что подбрасывал в воздух камушки и ударами арканы отправлял их в голову Преподобного.

– Он просто тебя не замечает, потому что его сознание охватывает высочайшие сферы божественного существования, а на таких тупорылых микробов, как ты, обращать внимание ему не с руки, всосал? Дай мне двести!

– Легко, сержант!

– Без арканы и с отключенной системой поддержки экзоскелета.

– Пагота…

– Дай мне четыреста, солдат!